все равно Раскин выкрутился бы, подумалось Горунову.

– Ничего, у меня время есть, проколешься когда-нибудь, Раскин или как там тебя, Броутман! Даю слово, я тебя посажу!

– А вы меня не пугайте, гражданин начальник, пуганый. Я свое отсидел! – зубной техник сверкнул ощетинившимися от ненависти глазами.

– Ты-то за растрату сидел, а если я у тебя золото найду, тебе исключительная мера светит, так что думай, как себя правильно вести! – Горунов хлопнул дверью, за ним последовали понятые и парочка оперов.

– Спасибо, товарищи. Отсутствие результата – это тоже результат.

По дороге в отдел Горунов думал о том, что не может человек, когда-то осужденный за экономическое преступление, измениться, даже если отмотал приличный срок в местах не столь отдаленных. Надо бы надавить на осведомителей – пусть разузнают о клиентах Раскина-Броутмана: куда ходит, с кем дружбу водит, есть ли у него деньги, в конце концов. Он уверен, что клубочек куда-нибудь выведет. А пока надо подсунуть Раскину живца – надежного потенциального клиента, которому срочно надо поставить золотую коронку.

16

Перед тем как отправиться на любимой 21-й «Волге» в Мурманск договариваться о поставке новой партии яблок, Марк Наумович с Сашей ненароком заглянули в детский дом, в котором по странному совпадению некогда воспитывался верный водитель Бородина. Несколько ящиков молдавских яблок и закарпатских огурцов, колбаса и конфеты в подарок детям-сиротам – это самое малое, что можно было прихватить с собой. И в этом спонтанном визите не было какого-то наносного позерства. Просто Марк Наумович не мог пройти мимо судьбы девочки, живущей в доме по соседству, у которой отец погиб, а спившуюся от горя мать лишили родительских прав.

– Мария Петровна, мне бы с Леночкой повидаться! – после выгрузки подарков Бородин заглянул в кабинет директора детского дома, в котором теперь воспитывалась его маленькая соседка.

– Она вас уже ждет! Спасибо огромное за вашу заботу! Я провожу…

Марк Наумович наклонился к Леночке, обнял ее, погладил по негустым волосикам.

– Ну как ты? Нашла друзей?

– Нет… – посмотрела на взрослого соседа худенькая Леночка большими грустными глазами.

– Ну ничего, найдешь скоро. Этот заяц тебе поможет поскорей подружиться с кем-нибудь.

– Этот зайка от мамы?

– Ну конечно, Леночка! От мамы!

– А она скоро приедет за мной?

– Конечно, вылечится и приедет! Обязательно!

Девочка прижала зайку к груди и долго махала в след светлой ускользающей «Волге»…

Фима забрал деньги из антресольной заначки и решился на визит в исполком, пока чиновник не очухался и не пошел в отказ. Конверт получился внушительный из-за 25-рублевых купюр, менять же в сберегательной кассе на более крупный эквивалент Рыжиков струсил, боясь навлечь на себя ненужные подозрения.

Ватными шагами он еле добрел до нужного кабинета в исполкоме и, заглянув в дверь, испугался еще больше. В просторной комнате за четырьмя письменными столами сидели одинаковые серые люди в одинаковых серых костюмах. У Фимы, ни разу в жизни не подносившему взятку, потемнело в глазах. Одно дело в своем царстве – кооперативном государстве дурить колхозников с неправильными гирями, когда никто не видит, а тут все на ладони, неровен час застукают – и прощай свобода! Стоя в коридоре, Фима слушал, как лихорадочно стучит сердце, отдаваясь в висках.

– Ну что же, Ефим Ильич, не заходите? – проходя мимо, ласково прощебетал Рудишкин, открывая дверь в соседний кабинет.

– А я, наверное, кабинет перепутал, – все еще не отошел от волнения Фима, подумав: «Как можно девятку с восьмеркой перепутать, вот старый дурак!»

Рудишкин, в кабинете которого было на удивление пусто, в предвкушении получения астрономической суммы был на удивление вежлив и спокоен.

– Принесли заявление?

– Какое?

– Ну, вы же автомобиль желали, насколько я помню?

– Да, так я же писал!

– Ну где я его искать буду? В статистическом управлении?

– Почему в статистическом управлении?

– Потому что это у них все подсчитано, подколото. Так принесли заявление?

– Нет, я сейчас… напишу…

– Вот бумага, ручка, пишите!

Невозмутимый клерк терпеливо дождался, пока Фима напишет заявление.

– И подпись!

– Я поставил!

– Голубчик, это – не подпись, это – каракули!

– А! – наконец сообразил Фима, доставая из портфеля увесистый конверт.

– Так получше. И характеристику с работы принесете, это обязательно, положительную, разумеется! – Рудишкин заглянул в конверт, проверил, нет ли там куклы, то бишь нарезанной бумаги под формат денежной купюры, и положил в сейф.

– Сделаю все, что в моих силах, характеристика за вами!

Фима поплелся к машине с ощущением, будто он разгрузил вагон. И все же дело было сделано, теперь оставалось только ждать, как сработает занесенный «наверх» конверт.

17

Горунов, чувствуя запах скорой и верной наживы, несколько дней буквально рыл землю в поисках весомых доказательств противоправной деятельности Раскина. Он встретился с несколькими осведомителями, поручив одному из них деликатное дело по поиску живца. Еще один осведомитель, в свою очередь, поведал оперуполномоченному, что на днях в стоматологическую клинику к известному зубному технику приходила Анна Ивановна, супруга Ефима Ильича Рыжикова, заведующего овощным складом заготовительной конторы. Да и сам Рыжиков, по слухам, частенько заходил к Раскину.

Кроме того, Горунов отправился по оршицким магазинам потребительской кооперации и вскоре, объездив практически все сельпо района, обнаружил удивительную закономерность: во всех этих магазинах не было пустых полок, более того, там торговали свежими фруктами и овощами, приличным ассортиментом копченых колбас, ветчин, сосисок и сушеными дарами леса. Магазины кооперации существенно отличались от государственных, при этом в потребительской торговле Горунов тут же заметил, как продавцы торгуют дефицитным товаром из-под полы. Однако перед ним не стояла задача выловить мелкую рыбешку. На этот раз он обязан был выйти на самую крупную акулу! И не ради очередной звездочки на погонах, а просто потому, что за державу обидно: кто-то живет на одну зарплату, а кому-то удается по тысяче рублей заколачивать!

Наконец в конце недели Горунов набрел на несколько сдатчиков сельскохозяйственной продукции, которые в один голос стали жаловаться на заготовителей Оршицкой потребительской кооперации:

– Там одно жулье и обман!

– А почему?

– Вот, к примеру, я привез огурцы, день мурыжит, два, три, не принимает, пока они свежие, дождется, собака, пока они начнут гнить и вянуть. И тогда уже по самой мизерной цене принимает, чтобы потом в магазине втридорога продать. Жулики! Себе все карманы набивают!

– А почему вы не заявите в органы?

– Так они нас и накажут! Кто будет разбираться?

– А анонимно?

– Это как, мил человек?

– Без подписи!

– Так все равно догадаются, кто писал! И накажут! Мы люди маленькие…

Вне всяких сомнений, в Оршицкой районной потребительской